Он с ласковой досадой возражает:
— Экая ты какая. Чего же тут особенного? В столовую же ходила?
— Нет, нет, папочка, я не пойду.
— Ну, как хочешь. Не съели бы тебя там.
Папа поежил острыми, худыми плечами и вытащил из кармана две конфеты. Говорит с виноватым видом:
— Это вот тебе, а это мне. Вчера получил по карточкам На праздник.
Сунул поспешно в руки конфету и говорит:
— Иди… куда? Домой теперь?
— Нет, папочка, я к подруге.
— С Богом. Да приходи не позже девяти.
Ах, папочка, папочка! Наверное, купил конфету, а говорит — «по карточкам».
Защемило тоскливо в сердце. Точно кто пальцем больно ткнул его. Голод испортил моего папу, голод…
3 мая
Рада я или не рада?
Вчера Митюнчик пришел поздно вечером. Я уже улеглась спать. Слышу, стучит через стенку:
— Феюша, завтра на службу собирайся… в почтамт, на пятую экспедицию… к Александру Андреевичу…
И какая я смешная. Сразу подумала, что у меня еще нет прически, а только две косички. Очень на девчонку похожа. Смеяться будут. Наверное, на службе все — взрослые.
А потом заколотилось сердце от других мыслей. Вспомнился Николай Павлович. Если служить — значит, буду учиться. Раз сама буду деньги зарабатывать, значит, папа ничего не может сказать. Потом отчего-то стало грустно. Немного поплакала. Потом опять думала о своих двух косичках. Решила, что не буду уступать никому, хоть я и девчонка. Не спала почти всю ночь.
Утром вошел Митя. Подозрительно и торжественно оглядел с головы до ног. И вдруг говорит:
— Да убери ты хоть косички-то. Александр Андреич посолиднее просил.
И нарочно сказал таким тоном, чтобы сделать мне больно. Обиделась и покраснела, но промолчала.
А на улице он опять обидным тоном читал наставления:
— …лишнего не болтай, но будь поразвязней, посолидней. Покажи, что ты — уж барышня…
А я сейчас же и показала ему.
От здания почтамта протянута через улицу арка. Окна большие, неуютные такие. И часы висят огромные. Взглянула на арку и почему-то обомлела.
— Митя, Митя, скажи: я не в этом балконе буду служить?
Митя даже плюнул.
— Чего ты мелешь? Это арка, а вовсе не балкон. Соединяет хозяйственный отдел и канцелярию.
Я и сама спохватилась, что спросила неладно, да делать нечего. Молчу и краснею, а в душе смешно, что Митя так рассердился. Неужели он в самом деле подумал, что я такая глупая?..
Вошла в здание, и весь смех пропал. Я всегда робею там, где много людей. А огромный почтамт битком набит Все бегают, суетятся и оглушительно жужжат. У Мити масса знакомых… На каждом шагу с ним здороваются. Если идет барышня, она поздоровается с Митей, а сама искоса смотрит на меня. Мите стыдно, что он идет с такой девчонкой, и все бежит быстрее. Еще рассуждает о женской самостоятельности… А сам-то? Стыдится идти с девчонкой.
Бегу за ним, чтобы не отстать. По дороге толкнула красную толстую барышню и успела только покраснеть, а не извиниться. Фу, какая я неуклюжая… Отскочила в сторону от толстой барышни и налетела на мужчину с усами… Не успела оглянуться, а Митя уж привел меня в какую-то комнату. До потолка навалены посылки, а за столом сидит Тонька…
— Тонечка, посмотри за ней.
И Митя убежал.
Тонька прежде всего посмотрела, как я одета, а потом мне в лицо И насмешливо спросила:
— Ты уж не нюни ли собираешься распустить?
— Ой нет, Тонечка… что ты?
— Смотри, сейчас придет Александр Андреич. Читать наставления будет.
Ужасно боюсь всяких наставлений. Господи, а вдруг не пойму!.. Не примет еще.
— Тонечка, а что он будет читать?
— Проповедь… Нужно быть хорошим работником, служить старательно… Ну, вообще, как начальник…
— А мне что отвечать?
— А ты, дура, подойди и скажи «постараюсь» Ну, увидишь сама.
Только сказала, а с Митей входит высокий мужчина, с бородой и важный такой. Сердце так и рассыпалось на кусочки Господи, это, наверное, Александр Андреич! Митя велел быть развязной… Слышу голос как из тумана:
— Вот моя сестра.
Чувствую, что Александр Андреич смотрит на меня, и волосы от стыда шевелятся. Совсем забыла, что нужно сделать. А тут еще противная Тонька над ухом шепчет:
— Да подойди, дура…
Шагнула вперед и так тонко пискнула, что услыхала свой голос и покраснела еще больше:
— Здравствуйте.
А Александр Андреич захватил мою руку и жмет очень энергично, как и следует мужчине.
— Ну вот будете полезной единицей в нашем громадном организме полезные работники нужны…
Александр Андреич ушел. Тонька сразу наскочила бойкой курицей
И еще такую дуру прямо в канцелярию назначили И чего ты нюни распустила? Стыдилась бы… Большая уж.
Пришли с Митей в канцелярию. Слава Богу, за столом все барышни и только один мужчина. И тут Митю все знают… Кричат из всех углов:
— А, Дмитрий Александрович…
— Здравствуйте, Дмитрий Александрович…
А Митя — свинья свиньей. Привел меня на середину комнаты и сказал:
— Вот моя сестра. Всего хорошего… некогда…
Чуть-чуть не убежала за ним. Растерялась и гляжу на всех.
Подходит хорошенькая, тоненькая блондинка. Волосы золотистые, пушистые и вьются. Глаза большие и черные, а лицо бледное. Вся как будто приторная…
— Ну вот, золотце мое, будете у нас служить. Я сейчас покажу работу.
Посадила меня за стол рядом с какой-то черной барышней. Черная барышня сердито смотрит на меня, а все другие — с недобрым любопытством. Одна, с толстыми губами и надменным смуглым лицом, даже сделала мне гримасу… Вот дрянь-то. Я тоже ей сделала.
Блондинка что-то объясняет. Она не знает, что у меня тоскливо ноет сердце. Господи, ни одного дружеского лица. Только черная барышня. Обидно как. И зачем служить, когда я хочу учиться? Теперь надо сюда ходить каждый-каждый день. И, может быть, всю жизнь, до самой смерти…
— Вы меня слушаете?
Поднимаю голову и вижу золотистые пушистые волосы.
— Да, да.
— Вот видите эти полки. На них все лежат книги, по которым будете наводить справки.
Посмотрела на эти полки, а они идут до самого потолка. Господи, как же я буду лазить туда?..
— А книги самим доставать надо?
— Нет, нет, золотце мое, у нас есть мальчик.
В двенадцать часов все побежали в столовую. Столовая здесь же в почтамте. Я не обедаю, потому что нет еще карточки. Чтобы получить ее, надо идти к какому-то уполномоченному нашей экспедиции. Там приложат штемпель и выдадут карточку. Папа велел в первый же день получить карточку. А как я пойду? Ужасно боюсь всяких уполномоченных.
Черная барышня не пошла в столовую. Достала из стола хлеб и ест. Господи, да он еще с маслом… Сразу заныло в желудке. Ведь я сегодня съела только маленький кусочек хлебца. Заболела голова. Не думаю ни о Александре Андреиче, ни о золотистых волосах. Не выходит из головы кусок хлеба, густо намазанный маслом, в руках у черной барышни. Как она аппетитно ест. Господи, не смотреть бы хоть. Еще подумает, что я голодная. Ах, на глазах слезы проступили… Пойду в уборную. Не могу смотреть, как она ест. Надо идти к уполномоченному, и — не могу…
4 мая
Вчера так и не могла решиться получить карточки. Сегодня тоже не могла.
А между тем вчера вечером, не успела я прийти со службы, папа спрашивает:
— Карточку получила?
И смотрит на меня так, как будто свалил со своих плеч тысячу пудов. А у меня закипает жгучая ненависть к его серым, тусклым глазам, к худому, изможденному лицу.
— Нет.
— Почему?
— Я забыла.
— Ты забыла? А есть ты не забываешь? У меня весь хлеб для тебя вышел. Сам голодный…
У меня даже зубы заскрипели от злости. Услышала этот скрип, и вдруг стало жаль себя… И это отец? Готов уморить родную дочь! Господи, да что же это такое? Ничего не понимаю. Какой скупой. Какой жадный. Ненавижу, ненавижу, ненавижу…
Это было вчера.
А сегодня утром встала и не нашла на столе обычного ломтика. Он… он не оставил.
Окаменела перед столом. Здесь, здесь должен лежать мой хлеб. А его нет.
Слезы закапали на стол. Комната поплыла, как в тумане. Схватила шляпку и побежала на службу.
На улицах много чужой радости, майского солнца, голубого высокого неба, тепла. Весенний ветерок налетел на лицо, и от этого под глазами почувствовались невысохшие слезы Все куда-то бегут, торопятся, с бодрыми, радостными лицами. И никто на меня не смотрит. Я смотрю на всех, а на меня — никто… Господи, хоть поскорей бы мама приезжала… И куда все бегут? Сытые они, что ли?
Прибежала за час до начала занятий. Никого еще нет Почтамт огромный и тихий. Никто в нем не жужжит. С балкона второго этажа он совсем как пустыня. Белый, каменными плитками пол блестит. Ровный и гладкий, он как будто раздвинулся оттого, что никто не бегает по нему.
